Бешеное время –
Бьёт.
Бешеное солнце –
Жжёт.
Бешеные люди –
Лгут.
Бешеные жизни –
Рвут.
Бешеные страсти –
Грязь.
Бешеные деньги –
Мразь.
Бешеные муки –
Врозь.
Бешеная дружба –
Брось.
Бешеное счастье –
Скорбь.
Бешеные песни –
Дробь.
Бешеному миру –
Всё.
Бешеному мне –
Ничто.

1990

С пыльной полочки в доме новеньком,
Гусли выпали – струны латаны.

И сказал мудрец – старый дед-та мой:
«Ой, смотри, сынок , не к добру товар.
Берегись, внучок, струн касания.
Не чета со старьём, да в новый дом».

Не послушал я сказы дедовы.
Взял я гусли с собой в дороженьку.
Струны звонкие, песни старые,
Всё забрал с собой по-хорошему.

Поселился я в доме новеньком.
Топором-то был дом тот срубленный.
И крылечко там, ох, дубовое,
И кровать у меня сосновая.

На веселии – новоселии,
Я возьми, да достань гусли старые,
Да сыграй песню вечных странников,
Да замолви словцо угрюмое.

Повернулся пир ко мне личиком,
И сказали мне люди добрые:
«Ни к чему эти мысли старые,
Подходи, мы покажем новые».

«Дом по-новому, стены крашены,
На фасаде - та розы пышные,
Васильки да ромашки выброси»-
Так сказали мне люди добрые.

Позабыл я в пиру про песенки.
Замахнулся топориком новеньким.
И резьба тут пошла по дереву,
И разбил я о стену гусли - та.

С пыльной полочки в доме новеньком,
Гусли выпали – струны латаны.

1992

Звук старого рожка летит издалека.
Кибитка из тумана вырастает.
Актёр – комедиант, погибшая мечта,
И карлик ему музыку играет.

Бродячий балаган прогонит прочь печаль.
За ним, как в дымке, праздник улетает.
Но знают лишь артист, дорога, звёзды, даль,
Что карлик на рожке себе играет.

На площади большой, где топчет жизнь народ,
Лицо под грим - артист работу знает.
Бывает, не поймут, бывает, сильно бьют.
Но карлик, ему песенку играет.

Стихает звук рожка, осталась тишина.
Туман кибитку мраком покрывает.
Никто не знал лица, а маска не жива.
Но карлик ...

1990

Пойдём, малыш, со мной. Дай мне руку.
Я покажу тебе твой путь.
Не бойся, успокойся.
Я рядом, я уже большой.

Смотри, малыш, рассвет, небо–сказка.
И голос твой звенит чисто и ясно.
Пой мой мальчик, исчезнет голос твой.
Я знаю, я уже большой.

Ты слышишь этот звук. Это – гитара.
Она твой лучший друг, вы с ней не пара.
Струн дотронься, будешь жить мечтой.
Я знаю, я уже большой.

Твои друзья
Уходят без тебя,
А ты останешься.

Прощай, малыш, прости. Слёзы – не верь!
Мечту твою спасти я не сумел.
Ты мне верил, а я совсем другой.
Всё поздно, я уже большой.

1992

Километры толкаем ногами,
Мы пустыню зовем нашим домом,
Месим камни в земле сапогами
По живому. По живому.

Солнце выжгло на лицах усталость –
Сколько нам еще нужно пройти?
Сзади больше всегда, чем осталось,
А осталось нам – только идти.

Кто-то крикнул: «Уже задыхаюсь!»
Кровь из горла наполнила рот.
Но друзья рядом с ним оказались,
И все вместе рванули вперед.

Мы бежим, хоть душа онемела,
А за спуском есть новый подъем.
Здесь по-русски идут до предела,
Здесь по-русски играют с огнем.

1993

Мой друг завернулся в плащ.
Он спит на мягкой траве.
Я знаю его печаль,
Но он не расскажет мне.

Он рядом, но здесь река.
О чём нам молчать ещё.
Ему не нужна рука,
А мне не надо плечо.

Мой друг оседлал коня,
Он отправляется в дождь.
Я знаю дорогу дня,
Но он не просит помочь.

Глаза вырывает свет.
Мы рядом, но в лицах мороз.
Ему не нужен ответ,
А мне не надо вопрос.

Мой друг встретил то, что искал.
Он хочет тепла и огня.
Готов всё отдать, я сказал,
Но он не возьмёт у меня.

Прощаться мы будем всегда.
Чужие в дороге разлук.
Я буду сидеть у костра:
А вдруг и ему нужен друг?

Мой друг завернулся в плащ,
Мой друг оседлал коня,
Мой друг встретил то, что искал.
А вдруг и ему нужен друг?

1991

Оторвались от земли,
Где любили и росли мы.
Всё, что нами сложено,
Всё, что нами прожито.
Прощай, прости.

И усталые глаза
Отдохнут от света дня. Сон.
Всё, что не досказано,
Что не пересказано,
Оставь. Потом.

Слёзы, люди и слова,
Улетели в никуда, жаль.
А земля вращается,
Жизнь не прекращается.
Надежда, даль.

Мысли здесь и мысли там,
Перерезан пополам путь.
Всё ещё изменится
К лучшему, пусть верится.
Но рядом грусть.

Оторвались от земли,
Где любили и росли мы.

1994

Праздничный коктейль.
Наш бокал разбит,
И в осколках свет
Исказил свой блеск.

Старые слова –
Капельки дождя,
Высохнут как слёзы,
На твоих губах.

Музыка дворов
Рвёт последний звук.
Мы танцуем сон
На осколках рук.

Фонари проводят по улице пустой,
И луна подмигнёт устало.
Этот танец для нас с тобой
Наша печаль написала.

Праздничный коктейль.
Горький привкус льда.
Танец на стекле.
Он ушёл вчера.

1992

У старого зеркала есть забота
Показывать нам глаза.
Глаза - это солнце, луна и свобода.
Глаза - это радость, печаль, пустота.
Глаза - это просто глаза.

От преломления хитрых лучей
Покажет вам зеркало много свечей.
Свеча - это плач, надежда и мрак.
Свеча - это сказка, мечта и маяк.
Свеча - это просто свеча.

Удар рукой, опять темнота.
Разбилась зеркальная правда стекла.
Стекло – это совесть, честность и ложь.
Стекло - это мир, богатство и грош.
Стекло - это просто стекло.

В кривых зеркалах отразилась стена.
На фоне стены отразился и я.
Я - это буква, судьба, человек.
Я - это жизнь, одиночество, грех.
Я - это просто я.

Глаза, свеча, стекло и я,
Всё забирают к себе зеркала.
Зеркало это – ответ и вопрос.
Зеркало это – шутка всерьёз.
Зеркало это – наш страх.

1990

Скажи мне, кто прав,
Вода или огонь?
Кто подскажет мне,
Когда он придёт - сильный и добрый?

Ответь на вопрос,
А лучше – смолчи.
Захочешь солгать -
Не уколи, так больно.

Покажи, кто здесь я.
Я себя забыл.
Тридцать лун прошёл -
Не уходи, побудь немного.

Слёзы в новолуние - вода.
Слово в полнолуние - огонь.

Помоги мне уйти,
Укажи мне только дверь.
Я должен идти,
Тебе остаться, ты дома.

Мой дом – это вода.
Мой дом – это огонь.

1990

Судьба дала мне меч, коня.
Я их не взял с собою.
Надел рубаху из холста,
В друзья нашёл себе осла.
На всё махнул рукою.

Куда идёшь бродяга-граф?
Уж вечер ужинал зарёю.
Без шпаги, пыль на сапогах,
Играешь с лютней в свет и мрак.
Пойдём гореть нас двое.

А ну-ка ослик укажи дорогу,
Не остановят нас дожди.
Пускай дырявые штаны. «Ну, трогай!»
Пускай пустые животы.

Зато богат дорогой я,
И ночь – моя служанка.
Ещё есть песни у меня...

1994

Ты замедляешь шаг.
Уходит новый час.
Забытые ветра
Останутся у нас.

Уйдут и те, и те,
И только мы вдвоём,
В огромной пустоте
Согреемся теплом.

За десять лет пути
Усталость лишь в глазах,
И повторенья нас
Летают в небесах.

Ты замедляешь шаг.
Уходит новый час.
Забытые ветра
Останутся у нас.

2001

Ты помнишь, Серёга,
Как пел Макаревич, как всё начиналось?
Ты помнишь, Серёга,
Тот памятный вечер, как встретились Шут и Монах?
Ты помнишь, Серёга,
Какие были глаза и флейта в его руках?
Подвал далеко уносил наши звуки...
Ты помнишь?

                      Мы так и не смогли
                      Дождаться нашей зари.

Ты помнишь, Серёга,
Тот синенький столик в одном очень тихом кафе?
Ты помнишь, Серёга,
Метро, остановку, где мы наслаждались собой?
Со сцены звучал наш нестройный вокал.
Ты помнишь?

Ты помнишь, Серёга,
Тот пасмурный вечер, разбитый в конце февраля?
И поезд, который разнял наши руки.
Ты помнишь?

                      Мы так и не смогли
                      Дождаться нашей зари.

1992

«Не будешь ли ты так добр, подумать над вопросом: что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени?»
М. Булгаков. Мастер и Маргарита.

Стрелки стали, часы устали.
Полночный выстрел в лицо.
Ветер нищий полощет днище.
Из крана льётся вино.

Ты, скажи мне: от чего такие красные глаза?
Их съедает прошлой ночи дым.
Для кого хрипит фагот и почему смеётся кот?
Льётся на пол с примуса бензин.

Три шестёрки, на грязной полке
Букет из жёлтых цветов.
Вода в стакане, душа в кармане.
Шипы на розе ветров.

Ты, скажи мне: от чего такие красные глаза?
Их съедает прошлой ночи дым.
Для кого хрипит фагот и почему смеётся кот?
Льётся на пол с примуса бензин.

Тень от шпаги, плачь бродяги.
Летим на свет гончих псов.
Покой – награда, а где - то рядом
 Беззвучный крик голосов.

Ты, скажи мне: от чего такие красные глаза?
Их съедает прошлой ночи дым.
Для кого хрипит фагот и почему смеётся кот?
Льётся на пол с примуса бензин.

«... никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут! »
М. Булгаков. Мастер и Маргарита.

2004

Ночи короче, длиннее день.
Время сжимается с каждым годом.
Маленький шарик вчерашних затей
Улетает.

Камень забот катить всё трудней
Когда – нибудь, он нас раздавит.
Странные игры взрослых детей
Раздражают.

Хочется вверх, хочется долго,
Хочется свет, хочется много,
Хочется всё, яркие краски.
Только вокруг – холодные маски.

Сколько осталось не знает никто,
Но он за нас всегда решает.
Где этот мальчик в чёрном пальто?
Убегает.

Хочется вверх, хочется долго,
Хочется свет, хочется много,
Хочется всё, яркие краски.
Только вокруг – холодные маски.

Можно покрепче закрыть глаза.
Улыбка, вздох, взлетаем книзу.
Может быть кто-то другой, а не я?
Не вижу, не слышу.

Хочется вверх, хочется долго,
Хочется свет, хочется много,
Хочется всё, яркие краски.
Только вокруг – холодные маски.

2004

Время не выбирают,
Годы не возвращают.
Тихо минуты тают,
От первого вздоха- до света в туннели миг.

Артисты большого театра
В пьесе из одного акта.
В прологе - малые дети,
Потом по сюжету, в финале – у каждого свой.

Играют по законам драмы.
В спектакле смешанны жанры.
Каждый - по-своему главный,
 А режиссер у всех мизансцен один.

Меняется вид декораций:
Света, звуков и танцев.
Актёры сменяют актёров,
Роли зависят от грима, которого нет.

Маски срастаются с кожей.
Снять их никто не может,
Не хочет или боится.
Кому оно нужно открытое наше лицо?

Только одно представленье,
Короткое наше явленье.
Вспыхнет и сразу погаснет,
А может быть тлеет, но тоже потухнет в конце.

Постойте, не торопитесь.
Пускай остановят движенье.
Я должен допеть ту песню,
Которую, просто, наверное, не напишу.

Время не выбирают,
Годы не возвращают.
Тихо минуты тают,
От первого вздоха- до света в туннели жизнь.
Долгая, долгая жизнь.

2004

Зачем, кому и для чего?
Крутиться, находить решенья.
На много проще без всего
Остановиться без движенья.

И пусть ломают копья те,
У кого силы и надежды,
А я спокойно в темноте
Читаю монолог невежды.

У бреда умное лицо,
Улыбка доброго дебила.
Ему б кастрировать яйцо!
И чтобы это изменило?

Да, можно выстрадать стихи,
Как молотом по наковальне,
И онанировать мозги
Прекрасным звукосочетаньем.

Для «евнухов» привычна очень
Их импотенция души,
Прозрачны мысли между строчек,
Да так, что днём уж не найти.

Таких людей бывает жалко,
Но опасайтесь, на бегу,
Они на шею грузом лягут.
И всё с улыбкой, всё в бреду.

2004