После первого сейшна, в котором участвовала наша группа "Полёт Осла", Кроликом овладела идея-фикс устроить подобное безобразие в тихом и стареющем бургерском Реховоте. На небезызвестной улице им. товарища Герцля, примерно напротив отделения супербанка "Апоалим", того, что поменьше, располагался очень подходящий "очаг великоросской культуры" - клуб пенсионеров, который и был положен на алтерь в качестве жертвы громкой музыки. Клуб располагался на первом этаже жилого здания (на ИЗРАИЛЬСКОМ первом этаже - надо было подниматься по лестнице). Потолки были не выше ну, скажем, двух метров двадцати-тридцати сэ-ме, так что я не подпрыгивая мог достать до потолка, а прыгнув - рисковал расшибить собственную драгоценную башку. Посреди комнаты стояли две колонны, подпирающие потолок (при землетрясении они, разумеется, рухнули бы). Чуть позже вы поймёте важность описания обстановки.
Итак, Кролик и Сергей вступили в сговор с ничего не подозревающими и наивными координаторами деятелжности сей славной организации, и получили разрешение использовать его в качестве концертного зала на один вечер. Так мы впервые столкнулись с проблеммой организации концертов. Надо было а) пригласить группы, б) оповестить население, в) обеспечить аппаратуру, г) самое страшное - обеспечить её работу и удовлетворительный звук, и, наконец, я) самим к сейшну подготовиться.
Каким-то каком всё это было выполнено. Аппаратура, конечно, была еле живой, ставили чуть ли не колонки от проигрывателей, но она была. Кое-какую программу мы-таки подготовили. Мы заполучили играть саму "Эпидемию"; кроме того, приехали двое ребят - моих знакомых с универа, которые назвались "Кладбищем Знаменитостей" и привезли своих друзей послушать. Естественно, не обошлось без "Хебнеров", которые, безусловно, были приглашены как хозяева Лодовского сейшна в марте. Была ещё пара молодых панковых команд, произведших на разминке довольно стрёмное впечатление (моё воображение особенно поразила песня "Понос" в исполнении группы, в которой пел барабанщик), но им пришлось обломаться из за последующего развития сюжета. Хайфский "ЗАИР" кажется, собирались явиться, но в последний момент у них всё накрылось, кажется, из за проблем с армиями...
А со слушателями было вообще замечательно. К шести часам, несмотря на сложности с субботним транспортом, в комнатушке и окрестностях дома шныряло около двухсот отборнейших экземпляров олимовской молодёжи из самых разных мест - от Тель-Авива до Беер-Шевы. Позже приехали и Хайфские ребята, уже когда сейшн грохнулся, и, обломанные, тусовались снаружи, утешаемые хебнером Лёней. Было довольно удивительно наблюдать такой резонанс этого события, тем более, что до этого наша "фирма" уже пару раз пускала слухи о намечающихся делах, но всякий раз эти дела обламывались.
Началось все, как и было сказано, около шести, с естественным опозданием по причине всяких настроек и разминок, происходящих в невероятно нервной обстановке. Звук так и не наладили. Тем не менее, мы открыли концерт, как принимающая группа. Нас опять было трое, играли без баса. Каюсь, перед началом вместо приветствия я буркнул в микрофон несколько нелестных слов в адрес главного организатора Кролика, который очень обиделся, и по делу - если что-то где-то не получалось, то, в основном, из за того, что я всюду совал свой длиннный нос и вносил помехи. Кролик, извини, я был неправ.
В общем, мы кое-как отыграли, даже без особой незапланированной лажи. Запланированная лажа заключалась в нашем умении использовать по назначению музыкальные инструменты. Не то, чтобы мы как-то особенно агрессивно играли, напротив, наши песни были относительно спокойными, чем-то напоминая ранний "Крематорий". Тем не менее панки, которых присутствовало в избытке и которые приехали "на Эпидемию", моментально напились и стали вершить пого за дальней колонной. Где-то существует частичная видеозапись этого сейшна. Снимал человек, привезённый "Хебнерами". Что очень похоже на их тогдашнего лидера Стаса, он позаботился только о себе, дав оператору указание снимать только своё выступление, опасаясь, что у камеры кончатся батарейки. Так вот, на этой записи это всё очень хорошо видать под музыку "Хебнеров". Так вот, совершенно аналогичное положение имелось быть и под "Полёт Осла", и, естесственно, под "Эпидемию", и даже под меланхоличные блюзы "Кладбища"... Более рациональная публика сидела перед сценой, точнее, перед низеньким помостом в конце комнаты, и пыталась что-нибудь расслышать.
Оттарабанив свою программу, мы уже собирались уступить наспех воздвигнутую сцену "Кладбищу Знаменитостей", как вдруг, расталкивая всех, туда полезли "Хебнеры", движимые своим лидером, который быстро смекнул, что долго всё это не протянет, и лавочку обязательно прикроют в ближайшее же время. А посему надо протолкнуться играть побыстрее, чтобы попортить народу слух своими бесценными творениями. Никто ничего не понял, потом нам было страшно неудобно перед объявленным уже "Кладбищем", но свинское поведение Стаса уже возымело свой результат - в суматохе никто не сообразил, что делать, и "Хебнеры" начали играть, пользуясь всеобщим замешательством.
Из них мне более-менее понравилась только одна песня, самая первая, этакий бодрый рок-н-ролл. Всё остальное было размазанно - материал, который не представлял из себя никакой ценности, был исполнен на уровне, аналогичном нашему, даже несмотря на наличие басиста и клавишника, в отличие от нашего скромного состава. Всё было сыграно даже хуже, чем на Лодовском сейшне. К тому времени у "Хебнеров" появилась полная ритм-секция - за ударными сидел Борис Литвар, а басил человек, которого называли Данечка-"Данбасс". Перспективный музыкант, учившийся в джазовой школе, он безвременно погиб в автокатастрофе примерно через год.
Про видеозапись мы уже знаем, как и про то, что панки творили чудеса под небыструю и невесть какую энергичную музыку. На кассете отражено и то, как Главный Реховотский Панк Дрюндель танцевал с колонной под одну из хебнерских песенок. Одухотворённая и счастливая физиономия Дрюнделя влюблённо лучилась навстречу музыкантам, живя как бы своей собственной, отдельной от тела жизнью. Тело его пластично извивалось вокруг колонны. Это было похоже на движения индейского шамана, справляющего древний народный ритуал. Или, если кому не доводилось такое наблюдать, на попытку полового сношения с бетонной колонной. На заднем плане панки прыгали даже во время полной остановки музыки. Они были пьяны, и им было в кайф. За музыкантами было видно через большие раздвижные окна во всю стену знаменитую улицу Герцля и Эгедовские автобусы, шмыгающие время от времени в разных направлениях. Очень колоритная картинка получилась.
Затем вышло "Кладбище Знаменитостей". Сыграли они всего две песни. Во первых потому, что больше у них готово не было, а во вторых, потому как многочисленные панки жаждали выхода "Эпидемии". Я помог "Кладбищу" на басу, потому что знал их песни. Бас попросили у кого-то - своего у меня не было. Тем ребятам, которые одолжили инструмент, так и не удалось выступить. "Кладбище" сошло, как мне показалось, в полнейшем шоке и обломе от окружающей обстановки. Зрелище и вправду было не для слабонервных.
Ну, а затем - "Эпидемия". Некришну сменил за ударкой небезызвестный и ныне Бум. Панки в форменном восторге. Не разобрать ни одного звука. "Нормальная" публика в спешном порядке ретируется, а панки распространяются по всей комнате. Начинается тотальное разрушение местности. Пришедшие в это время жаловаться на шум марокканские "братья меньшие" из соседской среды не отваживаются переступить порог пенсионерского клуба по причине полной нестандартности обстановки. Глаза их являют тенденцию вылезать из орбит, а рты - оставаться открытыми. Хватило коротенького разговора, чтобы заметно присмиревшие представители семейства приматов свалили восвояси.
Атмосфера была заряжена до предела, а возможностей для разрушения было немало. Прежде всего, рядом со стенкой где-то в середине комнаты стоял телевизионный аппарат, довольно дряхлый, но с цветным изображением. Мы ещё за неделю до сейшна пытались убедить наших старших сообщников в необходимости перенести телек в другую комнату во избежание ущерба. Они решительно отказались давать на это своё согласие, уж не знаю почему - из за упрямства или из за желания получить страховку за аппарат, поэтому мы ограничились тем, что повернули его экраном к стенке. Возможно, это было ошибкой... Так или иначе, руководители пенсионерского клуба дорого поплатились за своё неведение. Телевизор доконал наш же, реховотский металлюга Шурик на пару с неизвестной герлой в хипповском прикиде и с длинным хайром. Самоотверженно пиная несчастное изделие многостерадальной обувью армейского образца, они добились того, что оно вХХХлось экраном в стену. Экран не замедлил лопнуть, рассыпавшись на мелкие осколки.
Всё тот же Шурик, прыгая и размахивая руками, умудрился, будучи довольно невысоким, разбить абсолютно все люминесцентные лампы, креплёные к потолку. Его пришлось уводить в медпункт, перевязывать руки. Агитационные брошюрки Сохнута или ещё чего-то такого махрового, как и пришедшиеся под руку афиши Зиновия Гердта и неизвестных истории олимовских деятелей культуры рвутся на мелкие клочья которые, в соответствии с картиной "Сеятель" кистей Остапа Бендера, разбрасываются по полу, уже усеянному осколками безвинно пострадавших телевизора и электроосветителей.
Сложенные штабелями в углу комнаты стулья, как водится, ещё с самого начала выступления "Эпидемии" начали летать в разные стороны. Никто не покалечился, но стулья успели протаранить пару больших панорамных стёкол, выходивших на Герцля и на примыкающую к ней улицу. На этой стадии шум, производимый аннигилированием общественной пенсионерской собственности превысил шумовой фон, исходящий от "Эпидемии". Видимо, это и вывело нас из состояния прострации. Ясно было, что менты не замедлят явить свои лики кайфующей общественности (ошибочка... замедлили... но явили), поэтому аппаратура была вырублена, а панки чуть ли не в шею вытолканы из помещения. Последовала процедура очистки комнатушки от осколков, обрывков и пивно-водочных бутылок, почему-то оставшихся целыми. Затем аппаратура была погружена на легковушки и отбыла в положенном ей направлении.
Как раз когда в багажник запихивали последнюю часть от несчастной Женькиной ударки, со страшным визгом и с непременной мигалкой прибыла полицейская машина, в которой сидели чувак и чувиха в ментовском прикиде. Быстро оценив обстановку и окинув взглядом многочисленную панковскую тусовку, стоявшую неподалёку, они, не выходя из машины, робко поинтересовались у нас, что же здесь, собственно, происходит? Получив объяснение что, мол, только что здесь был концерт, но они опоздали и уже не смогут получить от него ровным счётом никакого удовольствия, они посчитали свою миссию выполненной, и, уже без сирен с мигалками, удалились.
После того, как всё было наскоро раскидано по своим местам, мы присоединились к толпе, которая, за небольшими убытками, дожидалась своих героев. Курс был взят на пустырь за институтом Вайцмана, где мы и провели большинство ночи. Дорога к нему сама по себе заслуживает нескольких предложений. Почему-то все остановились на красный цвет светофора, хотя не было никаких машин. Тогда я (проявление лидерских качеств, хехе) с гитарой под мышку пошёл вперёд, оглядываясь и махая руками, типа, народ, валите за мной - человек сильнее машины! И повалили. Несколько-сотная толпа пересекала Герцля несколько минут. Светофор успел несколько раз смениться, но теперь это никого не смущало. Лёд тронулся. Вынужденные стоять водители понимающе улыбались.
В оригинале для тусовки был избран тихий парк в центре города, но там Дрюндель успел схлестнуться с бухарскими, заполонившеми в то время Реховот и его окраины. После взаимного обмена тумаками, подоспело подспорье в виде озлобленных панков, но тут то и был придуман тот самый пустырь, и все устремились туда.
Пустырь был излюбленным местом для глючных пьянок. На этот раз все, конечно, упились до бесчуствия. Совершенно индифферентный, я, с десятком докатившихся до такого же состояния, возлегал у подножия Веськи, которая кормила нас своими отборными произведениями вперемешку с изливаемым на наши бездействующие мозги грузом философского характера. Это мне показалось не таким утомительным. Некоторые проблевались. Кое-кто спьяну пустил слезу. Через каждые два метра играли на гитарах. Где-то кто-то на кого-то обиделся, и народ из тех, кто ещё держался на ногах, ходил и пьяными голосами уговаривал всех помириться...
Вдохновлённые металлюги-сатанисты травой выкладывали на земле пентаграмму диаметром метров десять. Кто-то додумался её поджечь, "чтобы было видно с вертолёта". Получилось красиво. Заодно подожгли и стоявшее неподалёку дерево. Те, в ком ещё шептали последние капли рассудка бросились было тушить его, но тут послышались сирены пожарных и ментовских машин, которые на всех парах стремились к месту стихийного бедствия. Наскоро затушив все костры, заметно к тому времени поредевшая компашка бросилась врассыпную чуть ли не ползком, через кусты.
Кое-кто замешкался и удостоился на месте воспитательной беседы с ментами, в ходе которой отрицали любую причастность к происходящему и друг к другу. Ментам, за недостатком улик и собственной малочисленностью, пришлось всех отпустить восвояси. Мы расходились по домам и по автобусным остановкам. Почти все протрезвели и, опосля краткого анализа событий прошедших суток, оставались довольными, резонно полагая - что бы не происходило - всё это стоит запомнить. И ещё - что всё будет хорошо.